– Принимайте пташку, крупная такая мадам с белой шубкой. И давай на восьмой этаж свидетелей и эксперта, она в ванной костер из записей развела, может, удастся чего восстановить.

Носком ботинка он тронул горелую кучку в ванной, но тетрадь основательно прогорела.

Стас набрал несколько раз номер напарника, тот не отвечал, видимо, беседа с подозреваемым была в разгаре. Он набрал телефон Орлова и рассказал о новой информации, и начальник сразу согласился:

– Сейчас же отправлю ребят на задержание Жилина, возвращайтесь обратно. Вы там и так шороху навели, пускай теперь местные полицейские бумаги в суд готовят на всех пойманных преступников. Они за десять лет столько дел не раскрыли, сколько Гуров за три дня. – За окном завыла пожарная сирена, и генерал с подозрением уточнил. – А это что за пожар? Тоже ваших рук дело?

– Нет, это подозреваемая улики жгла в ванной, – мгновенно нашелся Стас.

Появилась оперативная бригада, и Крячко покинул квартиру. Спускаясь по лестнице, он ворчал о том, что почти не соврал Орлову, а вот если бы он не поднял тревогу, то был бы настоящий пожар, так что это была ложь во спасение, и за спасение людей от опасности обычно медали вручают.

Лев Гуров в это время выслушивал исповедь Григория, который после просьбы матери вдруг расплакался по-детски навзрыд:

– Гешка же для меня все. Он вместо меня тогда, мама! Это я ту бутылку разбил, а Гешка на себя вину взял, чтобы меня отец не избил. Он не виноват, что таким вырос. Я виноват, я!

Через несколько минут Григорий успокоился. Лев разрешил ему перекусить пирогами, которые принесла мать, организовал пару чашек крепкого чая, но после трапезы отправил женщину в коридор, а сам твердо сказал Грише:

– Ну все, время на слезы кончилось, Григорий. Ты взрослый парень с мозгами, поэтому давай еще раз, но уже по-взрослому поговорим.

Гриша кивнул на остаток пирога в салфетке:

– А Гешка сладкие пироги любил в детстве, только все яблоки отец с бабкой на закусь пускали. – Он уставился в пространство, воспоминания накрыли его с головой. – Гешка меня старше на шесть лет, мать на работе всегда, отец пил. Так что меня Гешка вырастил, он и в школе успевал учиться лучше всех, и еды приготовить нам, меня везде с собой таскал. Он для вас преступник, а для меня родной брат. Я когда маленький был, в школу еще не ходил, на летней кухне потянулся, чтобы взять со стола кусок хлеба, а там бутылка с самогоном стояла. Бутылка разбилась, а Гешка на себя вину взял, сказал, что это он ее уронил, потому что понимал, какое будет наказание. Отец с бабкой несколько часов его избивали, как они сказали, «воспитывали». Я испугался и все это время за печкой прятался в доме, не догадался к соседям побежать за помощью. Он кричал сначала, а потом перестал… Спас он меня, забили бы эти пьяницы за ту бутылку. Жизнь мне спас и здоровье. Потом, когда стемнело, мама с работы пришла и увезла его в больницу. Дальше не помню, что было. Это мне уже тетка рассказывала, что мать отца и бабку поленом убила за Гешку. С тех пор брат почти перестал разговаривать, не то чтобы болезнь какая-то его мучила, просто не хотел. Раньше он со мной играл, пересказывал книжки, которые прочитал, показывал мне любимые места возле реки. А после того как из больницы вышел, приходил из школы и прятался от всех на чердаке или на сеновале, даже ел там. Он и от тетки потом в интернат попросился. После школы в Ярославль уехал, а потом в Москву. Мне звонил и писал не часто, но регулярно.

– А Гешка это от какого имени сокращение? – уточнил Лев.

– Георгий. – Парень покачал головой. – Брату не нравится, если я его Гешей называю. Он мне регулярно деньгами помогал, немного совсем. Объяснил насчет работы, что дальше учиться надо, вышку получать, и посоветовал фамилию сменить. Про новую работу меня спрашивал, шутил, что в банке все только кажется защищенным.

У меня друзей нет, Гешка единственный близкий человек, хоть и мы больше не общаемся, как в детстве. Он мне как отец. А когда я пожаловался, что накопились долги и за учебу платить нечем, дал денег заплатить за институт. Я после того, как проработал полгода в банке, предложил маме дом отремонтировать к возвращению из тюрьмы, он сказал, что есть небольшая просьба. И если я ему помогу, то получится и долг отдать, и дом отремонтировать, и мне свою квартиру купить. Мне он ничего особо не объяснял, да я и сам догадался, если нужны дубликаты ключей от сейфовых ячеек, то, значит, их содержимое и будут выносить. Первый раз очень страшно было, я весь день от ужаса места себе не находил, все пытался вычислить, кто же придет деньги из ячеек забирать, но последствий никаких не случилось. Все работали как обычно, и даже через две недели по-прежнему была тишина. Никто ничего не обнаружил.

Гешка мне за день писал, во сколько придет человек в хранилище ячеек, я должен был к тому времени запись на камерах отключить и сотрудницу отвлечь на чаепитие в кабинете. Это нечасто происходило, раз в три месяца или даже реже. Самих девушек, которые ячейки вскрывали, я не видел, откуда они брались, не знаю. После каждого случая Геша мне пять или десять тысяч долларов отдавал в конверте. Я машину купил, квартиру. Хотел уже матери дом новый купить, но испугался: иногда стали приходить клиенты, они ругались из-за пропажи денег, писали заявления в службу безопасности банка. И мне было страшно эти деньги тратить, на машину я даже кредит оформил, чтобы никто не догадался, что у меня деньги есть. С каждым днем все тяжелее с грузом вины жить было, и однажды я попытался отказаться, но брат заявил, что может анонимно сообщить в отделение банка о моем поддельном паспорте, и потом я останусь без работы и средств к существованию. Еще через год я снова не выдержал. Перед Новым годом Геше так и сказал, что отказываюсь воровством заниматься.

– А он как отреагировал? – уточнил Лев.

– Спокойно… Согласился, что больше не будем. – Парень вздохнул. – Честно, я не знал, сколько денег было похищено. И про девушек погибших не знал. Даже в голову мне не могло прийти, что Геша такое устроит. Ну я думал, что он также на квартиру сейчас соберет денег, и мы